 В магнитогорской филармонии в рамках презентации российской премии «Большая книга» прошла встреча читателей с известной писательницей Людмилой Улицкой. |
Style Эксклюзив Любимая профессия Писательство – третья профессия Улицкой, биолога-генетика по образованию. Она работала по специальности в Институте общей генетики АН СССР, пока ее вместе с пятью коллегами не уволили за перепечатку самиздата; была завлитом Камерного еврейского музыкального театра, там постепенно и вросла в литературное творчество. И вот эта третья профессия стала ее судьбой. Она всегда любила перо: «Писать я на самом деле люблю – это качество для писателя совершенно необходимое. Писатели случаются только из графоманов – без этой привязанности к перу писателя не будет, как бы ни был он проницателен и остер». Не все графоманы писатели, но все писатели – графоманы!» Ее жизнь сама по себе могла бы стать сюжетом для романа, уж больно богата событиями, встречами, открытиями, кризисами и «нулевыми точками», когда приходилось все начинать сначала. И ничего – начинала, поднималась, взлетая в такую высь, о которой другим приходится только мечтать. С ней случилось то, что можно назвать чудом: Улицкая-писатель дебютировала в самые сложные для русской литературы годы – в конце 80-х, но слава пришла к ней сразу и – навсегда. В начале 90-х по ее сценариям были сняты фильмы «Сестрички Либерти» и «Женщина для всех», а опубликованная в «Новом мире» повесть «Сонечка» признана во Франции лучшей переводной книгой года и принесла Улицкой престижную французскую премию Медичи. Литературную премию «Русский Букер» она получила в 2001 году за роман «Казус Кукоцкого», национальную премию «Большая книга» – в прошлом году за роман «Даниэль Штайн, переводчик», награда нынешнего, юбилейного для Улицкой года (Людмиле Евгеньевне исполнилось 65) – итальянская премия «Грицане Кавур» за роман «Искренне ваш, Шурик». Каждая ее книжка становится событием, порой совершенно неожиданно для самого автора: Улицкая была почти уверена в провале своего последнего произведения «Даниэль Штайн, переводчик», и уж никак не ожидала, что книга не просто получит признание критиков, но и будет иметь потрясающий успех у читателей. Однако именно этот роман, главный герой которого «списан» с реально жившего и скончавшегося в 1998 году Даниэля Освальда Руфайзена, называли «колоссальным проектом», «литературой самого высокого полета». Произведения Людмилы Улицкой переведены более чем на двадцать языков. Ее проза – это «проза нюансов»: детали быта и тончайшие движения души занимают писательницу более, чем движение сюжета: «Мне безумно интересно устройство человека, устройство его душевных движений. Далеко не всегда, когда я сажусь писать, я знаю, что именно произойдет сейчас со мной. Потому что ты пишешь книгу, а книга делает тебя, в этот момент ты умнеешь, ты что-то узнаешь и про людей, и про себя. В это время происходит некоторое прикосновение к тайне». В одном из своих интервью Улицкая сказала: «Я отношусь к породе писателей, которые главным образом отталкиваются от жизни. Я писатель не конструирующий, а живущий. Не выстраиваю себе жесткую схему, которую потом прописываю, а проживаю произведения. Иногда не получается, потому что выхожу совсем не туда, куда хотелось бы. Такой у меня способ жизни». Выступая в Магнитогорске, Улицкая призналась, что у нее всегда остается определенное ощущение от книги, яркое эмоциональное воспоминание о ней: «Самая для меня легкая книга, которая получилась не глядя, был сборник рассказов «Сквозная линия». Самая тяжелая книга – последний роман «Даниэль Штайн, переводчик». А самая веселая работа, когда я полтора месяца была счастливой, хохотала, как сумасшедшая, сама с собой, – пьеса «Русское варенье». Профессия четвертая: старушка-общественница? Улицкая часто повторяет, что она «как бы временный писатель, вот напишу все и пойду делать что-то другое». После каждого романа она заявляет, что он был последним – слишком уж выматывает это занятие. Сегодня она все глубже погружается в общественную работу, превращаясь «в старушку-общественницу» – по ее собственному ироничному определению. «Это меня совсем не радует, но … меня восхищают люди, которые что-то делают, потому что у нас бесконечно инертное общество. Поэтому постепенно приобретаю другую профессию». Что ж, это будет уже четвертая ее профессия. Не думаю, что мы на самом деле потеряем Улицкую-писателя, но членство в нескольких попечительских советах, работа над проектом «Другой. Другие. О других», поездки по стране с презентацией национальной премии «Большая книга» действительно не оставляют времени на творчество. Однако в ближайшие годы новая книжка все же появится – замысел ее уже «бродит где-то в дальнем преддверье». И все же сегодня одно из самых значимых и интересных дел Людмилы Улицкой – работа над социальным детским проектом «Другой. Другие. О других». Это своего рода «культурная антропология», серия книг для детей 12-14 лет, авторы которых – ученые, писатели, искусствоведы – рассказывают о разных сферах человеческой жизни в разных культурах. Уже вышло в свет пять книг: о происхождении мира, семье, одежде, еде, духе Дома. Темы будущих изданий – антропология, права человека, преступление и наказание. Цель проекта благая и актуальная – рассказать детям о «чужаках» так, чтобы они поняли: да, мы разные, но любая культура заслуживает уважения, любой человек имеет право жить по законам своего народа, пусть они и кажутся другому странными, нелепыми, неприятными. Собственно, это воспитание терпимости с детства. По словам Людмилы Евгеньевны, в нашем жестком, сложном, агрессивном мире снять вспышки расового раздражения, ненависти, гнева могут только образование, информация, культура – научиться толерантности по-другому нельзя. «И чем больше мы будем в это вкладывать, тем лучше будет жить на свете». Константный возраст – оружие против старости. Людмила Улицкая очень красива. Особенно хороши в ней глаза – внимательные, серьезные, будто наполненные потаенной печалью и оттого особенно выразительные. Прибавьте сюда спокойное достоинство, низкий голос и чувство юмора – стоит ли удивляться, что зал филармонии (кстати, практически полный) был очарован ею. Женская красота досталась Улицкой от матери. От нее же – красота нравственная. Вообще, на протяжении всего вечера Людмила Евгеньевна не раз вспоминала маму, семью и уроки детства – ту основу, благодаря которой прежде всего и формировалась личность писательницы. – У меня была действительно совершенно замечательная, потрясающая мама – веселая, добрая, легкая, с характером, о котором можно только мечтать, – я его, к сожалению, не унаследовала. Она дала мне модель нравственного отношения к людям. Прошло много лет, прежде чем я смогла в полной мере осознать и правильно оценить те уроки, которые мне были гениально преподаны. Я была удобным ребенком для своих родителей, потому что они были ученые, и на одной половине стола стояли кастрюльки, а на другой лежали диссертации – мамина, папина… Так была устроена жизнь, что мною особенно не занимались. У нас с мамой были очень теплые, близкие отношения и, когда ей исполнялось 50 лет (она умерла в этом возрасте), я спросила: «Мам, а на сколько лет ты себя ощущаешь?» Она говорит: «Честно? А ты не будешь смеяться? От 18 до 23 лет». Этот разговор о возрасте не случаен. Улицкая создала собственную теорию на этот счет, отличную от трактовки развития личности в психологии или эзотерике. Согласно ее теории, у человека есть некий константный возраст, в котором ему комфорт-но. Человек доживает до него, да так там и остается. «Про себя я точно знаю, что остановилась лет в 35 – мне было уютнее всего в этом возрасте. Я в юности всегда была как-то старше своих подруг, испытывая определенный дискомфорт, и всегда дружила с более старшими людьми. Надо ощущать, сколько тебе лет на самом деле. Думаю, что это хорошо, когда люди живут в СВОЕМ возрасте – так легче переносятся возрастные кризисы. Особенно тяжело они проходят у красивых женщин, начинающих стареть – я знаю несколько таких бесконечно мучительных случаев. А вообще, это нравственная проблема – как проживать старость». Красивый ответ на вопрос, как это сделать, дает Улицкая в одном из лучших своих романов «Медея и ее дети». К слову, у Людмилы Евгеньевны никогда не было проблем с сыновьями. Это очень мудрая и сильная позиция: дружить со своими детьми, поступаясь даже какими-то родительскими принципами, брать на себя определенную ответственность, уступая детям ради сохранения хороших отношений. Просто, как все гениальное. Традиционный вопрос о роли писателя в общественной жизни Людмила Улицкая «отработала» гениально, назвав его легендой, созданной литературой XIX века: – Думаю, что эта история закончилась, и последний писатель, претендовавший на место пророка и выразителя народных чаяний, умер в прошлом месяце. Для меня как для представителя поколения 60-х фигура Солженицына важна, то, что он сделал, совершенно поразительно, но тем не менее последний период его жизни, стремление объяснить, научить, показать, позиция человека, который знает, КАК НАДО, мне не казалась привлекательной. Улицкая при всей своей популярности и именитости кажется человеком, вовсе лишенным имперских амбиций и замашек пророка, и это чрезвычайно импонирует. Она говорит о жизненных кризисах как о совершенно нормальном явлении («Если человек не переживает кризисов, он не растет. Преодоление кризиса – это шанс вырасти, подняться») и совершенно спокойно признается, что изменилась после завершения «Даниэля Штайна». Она считает себя счастливым автором, потому что среди всего написанного более чем за 20 лет нет ни одного произведения, от которого хотелось бы отказаться: «Ни за что, что я написала, мне, слава Богу, пока не стыдно». Она признает за читателем право быть равным писателю: «Талантливый читатель – это тоже дарование. Бывают потрясающе талантливые читатели, общаться с которыми одно удовольствие. У меня есть двое друзей, которые рассказывают мне, что я такое написала; я их обожаю!» Не знаю, может быть, и в этом тоже объяснение невероятного интереса к ее книгам со стороны читателей – публики в России, надо признать, весьма искушенной и даже в некотором смысле избалованной. А может быть, все дело в биологии – ведь эта профессия «дает определенный ракурс, меняет твою оптику по отношению к миру, к природе, к человеку». Толерантность (так не любимое ею слово!), честность перед собой, точность в формулировках, искренний интерес к человеку – при всей внешней сложности и философской насыщенности ее книг все достаточно просто. Настолько просто, что заслуживает право быть гениальным. текст: Юлия Улиткина |